прочем, оно и к лучшему, — он усмехнулся. — В данном случае незнание — благословение.

Незнакомец попытался приблизиться ко мне и коснуться моей руки, но я отстранился. Не нравились мне ни ситуация, ни он сам… любому бы здравомыслящему не понравились.

— Кто ты? И где я? — нахмурившись, попытался спросить как можно тверже. Несмотря на то, что происходящее пугало, я смог найти в себе силы заглянуть этому странному человеку в глаза, при этом делая весьма храбрый вид.

Лицо мужчины вдруг переменилось, сделавшись более хищным, а улыбка — более жестокой. Оно напомнило мне о том, каким был Уджа под действием Камня безумия. Однако стоило только подумать об этом, как человек в черном халате состроил удивленную гримасу.

— Тебе известно о камне? — он резко приблизился ко мне. Я попытался отстраниться, но его цепкая рука схватила меня за ворот, и он приблизил ко мне лицо. От него ничем не пахло — лишь веял неприятный холодок. — Где он? — четыре глаза с белой радужкой вперились в меня.

Мне сделалось очень страшно, но страх вдруг придал сил дать существу отпор. Нахмурившись, ответил:

— Ничего я тебе не скажу.

Мужчина изумленно вскинул бровь, словно не ожидал услышать от меня таких слов. Матушка, до этого стоявшая недвижимо, словно статуя, оживилась: взгляд ее наполнился осмысленностью, а на лице появилось изумление, смешанное с ужасом. Резко посмотрев в нашу сторону, женщина с небольшим промедлением бросилась к нам и попыталась отстранить незнакомца от меня.

— Не трогай его! — разозлено заявила она. Такой суровой и злой я ее редко когда видел.

Мужчина недовольно оскалился, и, отпустив меня, схватил матушку за волосы. Женщина издала от неожиданности и боли стон и вцепилась затем в руку существа, впившись в нее ногтями до крови. В тот момент они смотрели друг на друга, как две сцепившиеся кошки… или собаки… или, может, даже волка?.. С ненавистью, вот-вот готовые порвать друг другу глотки. Пускай и не понимал, что происходило, но очевидным оставалось одно — все это не могло быть реальным. Ведь матушка давно… Однако, наплевав на эту мысль, я кинулся в атаку. Бумаги и кистей с собой у меня не было, но в тот момент нужное заклинание будто само появилось в уме и затем своенравно сорвалось с моих губ, а руки помогли ему высвободиться, начертив в воздухе знак. Не успел мужчина толком отреагировать, как ему в лицо ударила струя огня. Недостаточная, чтобы уничтожить, но достаточно сильная, чтобы подпалить лицо. Вскрикнув, существо отпустило матушку, исчезло, а затем, словно из неоткуда, появилось в отдалении. Оно хваталось за обугленное лицо и зло рычало. Человеческого в его облике оставалось все меньше и меньше — оно уступало место тьме, выходившей из его тела, словно чернила… словно кровь…

— Унир, беги! — приблизившись ко мне, матушка схватила меня за руку и дернула за нее. — Тебе нужно уходить! Тебе нужно проснуться! Я задержу его! Иначе!..

Однако чудовище, лицо которого отвалилось, словно маска, и явило под собой лишь непроглядную тьму, с горловым рыком бросилось на нас, а вместе с ним и густая темнота, которая была похожа то ли на необъятную армию этого создания, то ли на продолжение его естества. Единственное, что успел сделать перед тем, как она поглотила нас — обнять и плотнее прижать к себе Унис. Наконец-то мы были вместе… В прочем, всегда были — я просто не помнил об этом, а замок-печать, чувство вины и собственное воображение превращали ее облик в чудовище всякий раз, когда матушка пыталась достучаться до меня. Я сам виноват. Я сам во всем виноват.

— Раз сам во всем виноват, то почему бы не исправить собственные ошибки? — хихикнув, шепнула на ухо тьма приторно-сладким голосом того существа.

— Ты поможешь мне? — спросил ее мысленно.

Тьма хихикнула.

— Если ты поможешь мне.

Не было более голоса матушки, который смог бы воззвать ко мне и отговорить от этой затеи — он стих.

* * *

Аум.

Ауму снился неприятный и тяжелый сон без сновидений — никаких четких образов и мыслей, лишь давящая тьма словно опутала заклинателя сетями. Он пытался вырваться из нее, но держала та крепко, и нескоро бывшему русалу удалось разорвать путы. Однако когда сделал это, то тут же пробудился в небольшой комнатке, в которую из окна вовсю лил дневной свет. Кряхтя и морщась, молодой человек сел на полу. Убранство помещения было таким же опрятным, каким приветствовало их, когда они только вошли сюда. Масляная лампа рядом с ним была погашена, но от нее все еще поднимался легкий и витиеватый столб дыма. Разум Аума еще не до конца проснулся — ему тяжело было сосредоточиться на вещах, однако стоило заклинателю заметить знакомую фигуру, стоявшую неподалеку, как в голове появилась большая ясность.

— Унир! — раздраженно заявил он. — Что ты там встал как вкопанный? Нужно найти Мэй Ли! — и затем поднялся. Тело слушалось не очень хорошо, как будто его обуяла сильная усталость.

«Да что происходит?» — мрачно подумал Аум. Он не мог припомнить ничего, что произошло после того, как они открыли дверь и заглянули в жилище Мэй Лу. Однако осознание не заставило себя долго ждать: Аум припомнил, что в происходящем замешаны духовные силы — возможно, куда более могущественные, чем могло показаться на первый взгляд. Перед тем, как начался весь этот спектакль с русалом и нянченьем с Униром, господин Мори предупредил, что к данному мог приложить руку сам Иаду, и что ему следует быть очень осторожным. Неужели чутье не обмануло наставника?..

Поднявшись, Аум мысленно приготовился к возможному бою, но для начала попытался ограничиться безобидным методом — разговором.

— Унир?..

Молодой заклинатель кисти стоял к нему спиной, но затем резко обернулся. Может, слишком резко для человека. На лице его была несвойственная улыбка льстеца, а со лба на Аума глядел третий глаз с черным белком и белой радужкой.

— Здравствуй, Унир, даритель и мятежник, — произнес он с насмешкой. — Или, может, ты предпочитаешь зваться Ануром?..

— Закрой пасть, Иаду, — зло ответил Аум. Он ни за что в жизни не смог бы не узнать эту манеру речи и надменность. Все-таки господин Мори оказался прав… как всегда. — Что ты сделал с Униром?

— А что я сделал с Униром? — передразнило его божество и бывший друг и соратник Мори, затем хихикнуло. — Мальчишка спит. Дай ему отдохнуть, он и так настрадался за последнее время. Я же тем временем воспользуюсь этим прекрасно-искаженным телом и пущу данную ему силу в правильное дело. А